Сергей Александрович Рачинский

ККартина Н. П. Богданова-Бельского "Устный счет. В школе С. А. Рачинского"артина Николая Петровича Богданова-Бельского, изображающая устный счет на уроке арифметики в сельской школе XIX века, знакома многим. Но не все знают, что настоящее название картины «Устный счет. В народной школе С. А. Рачинского», а художник Богданов-Бельский происходил из крестьян и учился в такой школе. Сергей Александрович Рачинский был его учителем, заметил дарование мальчика и помог тому стать художником.

На картине один из мальчиков шепчет ответ учителю. Это и есть Рачинский, профессор Московского университета, математик и ботаник, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук, выдающийся человек своего времени. Он был в родстве с поэтом Е. Баратынским, знаком с Л. Н. Толстым, Ф. Листом, П. И. Чайковским, дружен с братьями Аксаковыми. Его любили студенты, уважали профессора.

Как же получилось, что профессор преподавал арифметику в сельской школе деревенским детям?

Жизненный путь

Рачинские были дворянами польского происхождения. Они обрусели в XVII веке, когда их предки получили земли в Бельском уезде (он находился тогда на рубеже русских и польских владений) и приняли русское подданство.

Имение, где 2 мая (по старому стилю) 1833 года родился Сергей Рачинский, располагалось в том же Бельском уезде, в селе Татево (сейчас это Оленинский район Тверской области). Это типичная дворянская усадьба с неторопливым укладом жизни, домашним обучением, высокой культурой.

Мать Рачинского, Варвара Абрамовна, приходилась сестрой известному поэту Евгению Баратынскому. Отец, Александр Антонович, в военной службе был дружен с Дельвигом, общался с декабристами. По выходе в отставку (майором) он поселился в Татево, где открыл школу для крестьянских детей. Попечителями и первыми учителями в ней были старший брат и сестра Сергея – Владимир и Варвара Рачинские.

Ребенком его окружали образованнейшие люди своего времени. Он получил прекрасное воспитание, занимался музыкой, живописью, знал несколько иностранных языков.

Неизгладимый след в душе маленького Сергея оставила природа. Усадьба располагалась в старинном парке, была окружена лесами и полями. Рачинские увлекались цветоводством – цветы, выращенные в их оранжереях, были лучшими в округе.

Еще одной характерной чертой семьи была набожность. Особенно любила все церковное его мать, и ребенок унаследовал от нее глубокую, искреннюю веру. Позже Рачинский вспоминал, какое сильное впечатление на него произвели московские храмы.

Шестнадцати лет Рачинский поступил в Московский университет. Проучившись два года на медицинском факультете, перевелся на физико-математический факультет (естественное отделение), и окончил университет в возрасте 20 лет. После этого уехал учиться в Германию, где занимался ботаникой. По приезду защитил диссертацию «О движении высших растений» и стал руководить в Московском университете кафедрой физиологии растений. В 1857, в 24 года, он получил ученую степень доктора ботаники.

Такова канва начала жизни Сергея Рачинского. И начала блестящего! От такого человека можно было ждать великих свершений. Действительно, Рачинский погружается в преподавание, науку, общественную жизнь.

Он оказывал помощь бедным и талантливым студентам, и как член попечительского комитета о бедных студентах, и индивидуальным образом. Так, на средства Сергея и его брата Константина был отправлен на обучение за границу будущий выдающийся физик А. Г. Столетов. Рачинский стал первым переводчиком труда Ч. Дарвина «О происхождении видов» (книга издана на русском языке в 1864 году). Наконец, в 1866 году Рачинский получил должность профессора.

Он был очень общительным человеком, легко сходился с людьми. Где бы он ни появлялся, тут же составлялась компания, его с охотой принимали в любом обществе. В Москве Рачинский фактически держал салон. В его квартире собирались передовые люди того времени: литераторы, ученые, художники, философы. Среди них были Л. Н. Толстой, И. С. и К. С. Аксаковы, П. И. Чайковский (кстати, Чайковский посвятил ему 1-й струнный квартет, а Рачинский написал для композитора либретто двух опер).

Он был вхож в гостиную Сушковых, которая в московском обществе 60-х годов была средоточием интеллектуальной и художественной элиты. Николай Васильевич Сушков и его жена, Дарья Ивановна (сестра Ф. И. Тютчева) были друзьями Рачинского.

Сблизился он с и Алексеем Степановичем Хомяковым, лидером и «идеологом» русского славянофильства. Скорее всего, именно Хомяков и его окружение оказали решающее влияние на становление мировоззрения Рачинского.

Центром их взгляда на мир было представление об особой ценности русской православной культуры. Уже тогда они заметили, что европейский рационализм и индивидуализм ведут не просто к эгоизму и безбожию, но к настоящему краху западной цивилизации. Вместе с тем славянофилы ценили все то высокое, чего достигла европейская культура. Сохранить эти достижения, спасти европейскую (тоже христианскую в своих истоках) культуру, по мысли славянофилов, и была призвана русская православная цивилизация.

Нести православную истину миру – вот смысл существования России, русского народа, русской цивилизации, по мнению славянофилов.

Личности, видевшей перед собой такую высокую цель, покажется бессодержательной жизнь светского человека, пусть даже она наполнена научными трудами и благотворительностью. К тому же обстановка в Московском университете была тогда нездоровой, вызывающей у честных людей естественное отторжение. Думается, по этой причине Рачинский воспользовался поводом оставить службу, когда в 1867 году разразился «профессорский конфликт» — интрига с выборами декана юридического факультета.

Еще несколько лет он прожил в Москве, а в 1872 году уехал в родовое имение Татево.

Там, среди книг и цветов, он случайно заглянул в сельскую школу и попал на урок арифметики. Урок этот показался ему скучным. Рачинский вызвался сам дать урок и постарался сделать его интересным, понятным крестьянским детям.

Так он нашел свое призвание, нашел дело, трудное, но отвечающее его мировоззрению, важное для окружающих его людей, дело, исполненное гражданской ответственности. Этому делу он отдал все оставшиеся годы.

Состояние школ в то время на самом деле было удручающим. Беда заключалась даже не в бедности и отсутствии продуманной методики преподавания (хотя и это было не в порядке). Между образованными людьми и простым народом существовала пропасть – пропасть и мировоззренческая, и заключавшаяся в самом образе жизни. Передовые люди понимали важность народного образования, но дело, как правило, ограничивалось одними разговорами. «Хождения в народ» нередко заканчивались неудачей, причинами этих неудач была именно разница мировоззрений. Рачинский же понял, в чем нуждается простой народ, какого знания ищет, что нужно дать крестьянскому ребенку, чтобы он вырос честным человеком, христианином, добросовестным тружеником, рачительным хозяином, хорошим семьянином.

Для школы Рачинский построил новое деревянное здание «с общежитием». Это была первая в России школа-интернат для крестьянских детей. В конце жизни он начал строить для школы кирпичное здание, которое закончила его сестра. В 1902 году, после смерти педагога, школе было присвоено имя С. А. Рачинского. Школа существует до сих пор.

Методика Рачинского

Интернат был необходим по причине удаленности окрестных сел и деревень от школы. В то время родителям, желавшим дать своему ребенку образование (даже бесплатное), приходилось решать проблему проживания ребенка, потому что школы были расположены далеко друг от друга, и добираться до них каждый день зимой или в распутицу было невозможно. О каком успехе в учении могла идти речь, когда ребенок жил на съемной квартире, плохо питался и был предоставлен сам себе!

Рачинский заметил эту проблему и решил ее самым кардинальным образом.

Школьная жизнь

Рачинский жил вместе с детьми. Школа была одноэтажная, с террасой и двухэтажной пристройкой. В основном здании находились общежитие, столовая, кухня, классная комната. К классной комнате примыкал кабинет Рачинского, дверь которого выходила прямо в класс (а находился кабинет в пристройке). На втором этаже пристройки располагалась художественная мастерская.

Дети обслуживали себя сами, только не готовили еду. Они убирали помещения, чистили снег, рубили дрова, ходили за водой и провизией, топили печи, ухаживали за цветником перед входом в школу, выращивали цветы на террасе и в классе, держали сад и огород. Рачинский в меру сил и времени работал вместе с детьми.

Распорядок дня был такой: вставали в шесть утра, шли на молитву, после которой завтракали. До девяти утра занимались хозяйственными работами. С 9:00 до 12:00 – занятия в школе. В полдень обед, и Рачинский обедал вместе с воспитанниками. До двух часов дня – свободное время, обыкновенно тоже занятое хозяйственными работами. С двух до четырех – занятия в школе, затем полдник и небольшой отдых, после чего с шести до девяти вечера продолжались школьные занятия. В девять вечера – ужин и вечерняя молитва.

В субботу и предпраздничные дни занятия заканчивались в полдень. После обеда проводили генеральную уборку и шли в баню. Вернувшись, пили чай, а потом Рачинский читал Евангелие и объяснял его.

В воскресенье после службы в церкви был праздничный обед, потом дети отдыхали, играли, уходили навестить родных, а те, кто оставался в школе, занимались с Рачинским каким-нибудь полезным делом.

В школе устраивались и праздники. Рачинский понимал, что праздник оставит в ребенке особые, светлые воспоминания о школе. Праздники были связаны с православными событиями. Особенно торжественно отмечалась Пасха, сохранились воспоминания учеников Рачинского об этом празднике в школе. Весело проводили Святки, а 11 мая устраивали особый праздник в честь создателей славянской письменности Кирилла и Мефодия, на который собирались окончившие в текущем году курс ученики всех окрестных школ.

Итак, школьная жизнь даже во внешней своей стороне отличалась целесообразностью и организованностью.

  • Рачинский и другие педагоги (они появились со временем) не просто принимали деятельное участие в жизни ребят, они жили одним домом, одной семьей, составляли настоящий коллектив.
  • Режим дня не позволял проводить время бесцельно, бездельничать.
  • Работа и отдых, смена видов труда чередовались с учетом способности детей к концентрации внимания.
  • Учебным занятиям отводилось очень много времени.
  • Дети занимались не только уроками, но и физическим трудом, умели обслужить себя, знали хозяйственные работы.

Цель занятий

Если внимательно рассмотреть картину Богданова-Бельского, то можно заметить на стене, слева от школьной доски, картину, в которой угадывается Богородица с младенцем. Эту картину под названием «Богоматерь, несущая миру спасение» подарил школе художник В. В. Васнецов. Между картиной и школьной доской изображен нотный стан, а на нем звукоряд.

Детали не случайны. Они указывают важное направление в содержании обучения. Церковнославянский язык, церковное пение и Слово Божье занимали в них значительное место.

Издревле образованием на Руси руководила церковь. До Петра I оно было одинаково и для простолюдина, и для князя. Благодаря этому люди разных сословий хорошо понимали друг друга, жили в одном нравственном пространстве.

Это духовное пространство сохранилось в XIX среди крестьян, именно на него опирался и его развивал Рачинский.

Школа, по мысли Рачинского, должна не только давать образование, но воспитывать, и воспитывать человека православного, живущего по совести, знающего премудрость и страх Божий. «Школе, отрешенной от церкви, задача воспитания не по силам», — писал Рачинский.

Образование в Татевской школе, тем не менее, не было исключительно церковным. Фактически оно представляло собой все ту же систему классического образования, адаптированную для народной начальной школы. Учебной задачей школы было общее развитие ума, средства для этого были теми же, что использовались на протяжении многих веков до Рачинского – древние языки и математика. В качестве древнего языка выступал церковнославянский, а в качестве математики – арифметика.

Содержание занятий

Присмотримся к содержанию занятий в школе.

Церковнославянский и русский языки

Обучать родному языку Рачинский начинал с церковнославянских текстов. Целесообразность этого он объяснял так:

  • Произношение в церковнославянском совпадает с правописанием. Это облегчает обучение на начальном этапе, а в будущем позволяет лучше объяснить и понять правила русского языка.
  • Есть возможность обучать чтению и письму раздельно, благодаря чему ученики быстро начинают читать.
  • Церковное чтение речитативом – отличный способ борьбы с детским заиканием.
  • Книги на церковнославянском языке крестьянину найти легче, чем на русском.

Последнее соображение для нас не актуально, а вот к первым трем можно прислушаться. Что касается заикания, то и в наше время для лечения легких форм заикания рекомендуют отдать ребенка в хор.

Очень интересно замечание Рачинского о восприятии крестьянскими детьми светской литературы, попадающей в их руки:

Имею случай много читать с ними, много говорить с ними о том, что они читают. Что же делать, если вся наша поддельная народная литература претит им, и мы принуждены обращаться к литературе настоящей, неподдельной? Если при этом оказывается, что Некрасов и Островский им в горло не лезут, а следят они с замиранием сердца за терзанием Брута, за гибелью Кориолана? Если мильтоновский сатана им понятнее Павла Ивановича Чичикова? („Потерянного рая» я и не думал заводить, они сами притащили его в школу). Если „Записки охотника», этот перл гоголевского периода, по прозрачной красоте формы принадлежащий пушкинскому, оставляет их равнодушными, а „Ундина» Жуковского с первых стихов овладевает ими? Если им легче проникнуть с Гомером в греческий Олимп, чем с Гоголем в быт петербургских чиновников?

Цитата по книге: Рачинский С. А. Сельская школа. — М.,1991

При начальном обучении русскому языку Рачинский использовал «Родное слово» К. Д. Ушинского, «Книгу для чтения» и «Новую азбуку» Л. Н. Толстого.

После четырех лет обучения в школе ученик должен был показать следующие знания по русскому языку:

  1. Говорить грамотным литературным языком, без диалектных слов.
  2. Уметь читать прозу и поэзию пушкинской поры и понимать ее.
  3. Уметь писать грамотно то, что нужно в крестьянском быту (письмо, прошение).

Литература, которую читали дети, разнообразна: кроме Пушкина и Гоголя, «Семейная хроника» Аксакова, «Князь Серебряный» Толстого, романы Загоскина и Лажечникова, стихи Ломоносова, Державина и Жуковского, поэмы Гомера, драмы Шекспира. Русскую литературу послепушкинской поры Рачинский детям не давал, считая ее слишком сложной стилистически.

Слово Божие и церковное пение

Рачинский считал, что через любое учебное занятие нужно осуществлять духовное воспитание ребенка. Первыми фразами, которые ребенок учился писать, были «Боже, милостив буди мне грешному» и «Господи, помилуй» (кроме воспитательного значения, эти фразы для ребенка намного интереснее, чем «оса», «усы» и им подобные «начала»).

По этой же причине большое внимание в обучении уделялось Закону Божию. Евангелие и Псалтирь читались не только на уроках, но и во внеурочное время. Уроки проходили в форме задушевной беседы.

Кто овладел хотя бы только службами Страстной седмицы, тот овладел целым миром высокой поэзии и глубокого богословского мышления.

Огромное значение придавал Рачинский церковному пению. Оно позволяет детям участвовать в богослужении и этим усиливает воспитательное действие Слова Божия. Оно развивает художественный вкус.

Школьным хором управлял не сам Рачинский, но он отлично разбирался в музыке и подбирал для разучивания только высокохудожественные образцы.

Арифметика

Самыми, пожалуй, интересными кажутся занятия математикой. Рачинский особое внимание уделял устному счету, потому что преследовал в обучении практическую цель. Крестьянину необходимо умение правильно и быстро считать в уме.

Практической целью продиктована и программа обучения:

  1. Четыре арифметических действия с целыми числами.
  2. Простые геометрические фигуры.
  3. Меры длины, объема, веса; время, денежные отношения.

Главной задачей было привить детям навыки анализа, умение думать, рассуждать.

Сохранились воспоминания одного из помощников Рачинского по школе. Это Александр Дмитриевич Воскресенский (он стал потом священником). Предоставим ему слово:

Дня два не было С. А., и занимался с детьми я. Он оставил мне листок бумаги, в котором написал на эти дни около двадцати задач, но без ответов. Я просмотрел их и почти половины не мог решить в уме. Когда на уроке я прочитал детям одну из этих задачек, буквально через несколько секунд ко мне прибежали несколько мальчиков сказать ответ. Так заведено у С.А. На этом уроке-отдыхе, последнем вечернем уроке, Рачинский стоит или сидит в сторонке. Тот ученик, который решит задачку, подбегает к нему и шепчет на ухо ответ. Если решение верно, мальчик становится по правую руку учителя, если неверно — по левую руку.

И вот ко мне подбежали мальчики. Первый прошептал на ухо «48» и тут же вслух спросил: «Куда мне?». Другой шепнул «72» и тоже спросил: «Куда мне?». А я и сам не знаю кто из них верно решил и жду третьего ответа, чтобы решить кому где стать! Третий сказал «48», и тогда я решил его и первого поставить направо. Когда все дети перешли со своих мест ко мне направо, я расспросил одного мальчика, как он решил задачу. Тот весьма быстро и толково рассказал ход и решение задачи. Я был поражен! Я был пред ними сущий новичок! После я увидел, что они в уме множили такие числа, что я только на бумаге мог справиться с ними.

Когда приехал С. А., я рассказал ему об этом.

— Это вы с непривычки так испугались задач и, вероятно, мало знакомы с числами. Вы примите себе за правило во время уроков решать всякую задачу – разлагать в уме на первоначальные множители всякое небольшое (до тысячи) число. Тогда Вы скоро увидите в числах не трудности, не запутанность, а гармонию и поэзию!

И он тут же на доске написал мне в виде стихотворения пять строк, чему равно 365. Я только удивлялся. Тогда он, видя мое недоумение, рассказал мне, что значат при умножении числа 15, 25, 50 и 75. Я никогда, – ни в духовном, ни в техническом училище, ни в жизни – не слыхал ничего подобного!

А все же я на первое время просил С. А. ставить для меня под задачками ответы. Если я не решу сам задачки, так хоть буду знать, куда поставить первого ученика, решившего ее.

Дети положительно изумляли меня быстротой решений. Например, я читаю им такую задачу: «Я купил 15 коров по 24 рубля и 25 коров по 44 рубля. Сколько я истратил денег?». Пока я договариваю вопрос, ко мне бегут половина детей с ответом «1460» и смеются: «Это очень легкая задачка!».

Оказывается, они ее решают так: 15 – это десяток и половина десятка. Следовательно 24 х 15 будет 240 + 120 = 360, а еще сокращеннее: 24 + 12 = 36 да 0 = 360. Затем 25 – это четверть сотни. Следовательно 44 х 25 = 44 : 4 = 11 сотен. Итак, 360 + 1 100 = 1 460. И все это в три-четыре секунды! Надо будет последовать совету С. А. и поучиться, а то мне и перед детьми стыдно.

Цитата по книге: Баврин И. И. Сельский учитель С. А. Рачинский и его задачи для умственного счета. — М.: Физматлит, 2003

Хороших учебников арифметики в то время не было. Рачинский сам составил сборники «1001 задача для умственного счета», «Арифметические забавы», «Геометрические забавы». Если перевести в них старинные меры веса и длины в современные, то учебниками можно пользоваться и сейчас, настолько они интересны.

СКАЧАТЬСкачать книгу «1001 задача для умственного счета»

Другие занятия

Были в школе Рачинского и другие занятия. Для расширения кругозора детей преподавалось природоведение, в курсе которого давались основные сведения из ботаники, зоологии, географии. Занимались дети рисованием и черчением.

Постепенно школа из четырехлетней переросла в шестилетнюю. В старших группах преподавали геометрию, основы физики, географию, естествознание, историю. Программа двух последних лет обучения включала в себя и ремесленные классы. Кроме традиционных дисциплин ребята получали профессию (плотник, столяр, пчеловод, портниха, кружевница).

Ученики Рачинского

Если Рачинский замечал в ребенке ярко выраженные способности к какому-либо предмету, одаренность, он не жалел сил на их развитие.

Самым ярким талантом, который открыл Рачинский, стал сын одинокой батрачки, сельский пастушок Николай Богданов, позже присоединивший к фамилии имя своего уезда – Бельский. Его и еще двоих талантливых ребят (Тита Никонова и Ивана Петерсона) Рачинский устроил учиться живописи в Москву. К Богданову-Бельскому же он относился как к сыну. В усадьбе Рачинских для него была устроена художественная мастерская, и Татевская школа, ее учитель и ученики запечатлены на многих полотнах мастера.

Очень большое количество учеников Татевской школы стали учителями и священниками. Это не удивительно – сам учитель, православная доминанта в обучении давали детям добрый пример. Удивительно другое – насколько разнообразны области знаний, в которых его ученики достигли высот.

Кроме Н. П. Богданова-Бельского, это:

  • И. Л. Богданов – доктор медицинских наук, врач-инфекционист,
  • А. П. Васильев – протоиерей, духовник семьи царя Николая II,
  • Н. С. Третьяков – педагог, энтузиаст детского художественного воспитания.

Педагог считал своим долгом устройство судеб способных учеников. Многие из них получали дальнейшее образование на его средства. В каникулы они собирались в Татево. Они считали Рачинского своим вторым отцом.

Значение школы Рачинского

За 30 лет педагогической деятельности Рачинского вокруг Татево сформировался особый мир. По образцу Татевской в округе открылось несколько школ, образовалось и разрасталось общество трезвости. В Татево приезжали перенимать опыт педагоги из разных уголков России.

Заслуга Сергея Александровича не только в том, что он сформировал концепцию начальной школы, опираясь на опыт русской школы допетровской эпохи. Он показал практическую возможность образования исконно русского, отличного от западной светской системы.

Качество этого образования таково, что изумляет нас, людей XXI века.

Опыт С. А. Рачинского получил высокую оценку уже при его жизни. По образцу Татевской в России вплоть до революции массово открывались церковно-приходские школы.

Л. Н. Толстой открыто завидовал успехам Рачинского в школьном деле. За заслуги в области народного образования Николай II пожаловал Рачинскому ежегодный пансион в 3 тыс. рублей.

В советские годы его имя было забыто.

Сейчас оно снова становится известным. И не только благодаря школьным новациям Сергея Александровича. Его личность редка и замечательна. Это настоящий подвижник, отдававший все средства, духовные и материальные, детям; неутомимый труженик, работавший, превозмогая болезни и старость; чуткий воспитатель, направлявший детей на путь честной христианской жизни. Слова из Евангелия, начертанные на его памятнике, служат девизом жизни Рачинского:

Не хлебом единым жив будет человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

комментарии

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

18 + 16 =